Не знал

[curiosus002]

И Савва Морозов тоже, как оказалось.

 

 

________

 

(Примеч. 214. С. 532) Позднее Амфитеатров вспоминал: «О причинах самоубийства Саввы Морозова и тогда ходили, и до сего времени возни­кают самые разнооб­разные толки. Тут и якобы расстройство в делах с угрозою банкротства, чего в действительности и тени не было; тут и не­счастная любовь, – не то безнадежная, не то коварно обманутая, – к весьма известной артистке МХТ, которая союзу с Саввой предпочла союз с знаменитым писателем и не прошиблась в расчете; тут и гонение от властей за покровительство революционерам и денежные им ссуды че­рез руки Максима Горького; тут, наконец, – это последняя и недавняя версия, – мучительный шан­таж со стороны революционеров (через Кра­сина и др.) за отказ в даль­нейших ссудах на революцию. Все это – либо вовсе «мифология», либо слоны, выращенные из мух.

Еще в 1896 г. в нижегородском Главном доме Савва Тимофеевич, в од­ной долгой ночной беседе (после внезапной смерти известного обще­ственного деятеля М.И. Кази, которая всех, его знавших, потрясла ужас­но) откровенно говорил мне, что, отчасти по дурной наследственности, отчасти по собственной вине, он считает себя человеком, рано или позд­но обреченным на прогрессивный паралич; и что – когда он заметит в себе признаки рокового недуга, то не станет подвергать себя пыткам напрасного лечения, а весьма спокойно пустит себе пулю в висок. Эту программу он и выполнил, как скоро «заметил».

Заметил же потому, что по привычке к самонаблюдению и самоотчет­ности, в последний год почувствовал, что его огромный практический ум ему изменяет, обуяется ложными представлениями, непроизвольны­ми припадками (с. 532) напрасного гнева и беспричинного страха – словом, стоит на грани мании преследования. Она начинала уже воору­жать его против ближайших к нему людей (как то почти всегда бывает в этой болезни): против жены (к чему, впрочем, он имел достаточно осно­вания), против брата и даже против матери (к чему уже не было никаких оснований). Унизиться до превращения в неразумное автоматическое тело этот гордый, полный энергии богатырь никак не мог. Он был из числа самых интересных людей, которых я знавал на своем веку: огром­ный ум, сильный характер, глубокая натура <...> (Амфитеатров. А. Ни живые, ни мертвые//Сегодня. 1932. 13 марта).

За месяц до самоубийства С. Морозова состоялся консилиум, в кото­ром участвовал известный невропатолог Г.И. Россолимо, констатировав­ший, что у Морозова наблюдается «тяжелое общее нервное расстрой­ство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее» (цит. по: Боханов А.И. Савва Морозов//Вопросы истории. 1989. №4. С. 80).

Амфитеатров А.В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих/ Вступ. статья, сост., подгот. текста и коммент. А.И. Рейтблата. В 2-х т. - М.: Новое литературное обозрение, 2004. Т. 1.

Вообще, это интересное явление допенициллиновой эпохи – на весь свет обиженные, и потому революционные или фрондирующие сифили­тики. Как тот же Савва Морозов, десятки тысяч рублей передававший большевикам.

По-человечески, конечно, это понятно – подумаешь, всего только раз в борделе провозглашал республику, и другие не забо­лели, а я-то, мол, за что же? А последствия слишком известны, и нор­мальной жизни уже не будет. Михаил Бейдеман, к примеру, «таинствен­ный узник» Петропав­ловской крепости, совсем молодым человеком, по окончании военного училища, узнав, что бо­лен, не явился в полк по месту службы, а сбежал к Гарибаль­ди, ища, видимо, «славной смерти», потом, не найдя оной в Италии, к Герцену, потом вернулся без документов в Россию, где всячески напрашивался на смерт­ную казнь тщетно. Или Петр Никитич Ткачев, окончивший жизнь в ле­чебнице для душевнобольных, в столь же печальном состоянии, что и Мопассан. В.И. Ульянов (Ленин), как говорят, тоже тут.

Любопытно еще другое. До революции бунтовщиками и смутьянами были, в большинстве, люди, предпочитавшие естественный разврат про­тивоестественному, а лица, как сейчас принято говорить, с нетрадицион­ной ориентацией находились, преимущественно, в лагере защитников престол-отечества. Сколько уж их было в точности в военной и статской службе, окончивших Пажеский корпус, Училище Правоведения и другие привилегированные закрытые учебные заведения, сейчас, наверное, не­возможно выяснить. Сам автор знаменитой формулы «Православие, Самодержавие, Народность», le comte Ouvaroff был здесь не без греха, известный защитник православия Ф.Ф. Вигель, князь В.П. Мещерский. Когда разговаривали об этой коллизии с NN, он предложил шикарное название для исследования на тему: «Сифилитики против педерастов: к истории борьбы левых и правых в Российской империи».